Новых дорог не страшился

В то время, когда в 1986 году на Чернобыльской АЭС разразилась ядерная катастрофа, будущий начальник московской ГАИ Виктор Коваленко в одном из луганских автобусных парков осваивал популярный на просторах СССР автобус Львовского завода — ЛАЗ. Молодой водитель и предположить не мог, каких ему вскоре доведётся возить пассажиров и где… Шаг вперёдНачальник УГИБДД ГУ МВД России по г. Москве полковник полиции Виктор Коваленко до срочной службы в армии увлекался спортом: и по земле бегал, и по воздуху на парашюте летал. Не страшился новых дорог, не стоял на месте. Примечательно, что даже на военную службу попал несовершеннолетним.— Так сложилось, что призвали меня по одной повестке со старшим братом, — рассказывает Виктор Васильевич. — Несмотря на то что я был чуть моложе его, ходили мы в школу в один класс — родители постарались. Также вместе посещали военно-врачебные комиссии. В общем, военкомат одновременно нас и в армию отправил.У Василия был уже небольшой водительский стаж. Его оставили в Киевском военном округе: возил командование. А меня — в Польшу. Только там командир части заметил, что по возрасту я ещё в солдаты не вышел.Тем не менее, Коваленко назад не вернули и даже определили в подразделение спецназначения.Отслужив, Виктор возвратился домой и пришёл в автопарк. Мол, хочу автобус водить. На престижный венгерский Икарус без стажа сесть было нельзя. Показали ему кучу хлама у забора: хочешь работать – пожалуйста, ремонтируй и трудись. Полгода с напарником собирали этот автобус. Выехал на маршрут. А через пару месяцев в автопарк приехал военком: Чернобыльской АЭС требовались водители с опытом работы на ЛАЗах. Именно эти машины были рабочими лошадками в зоне радиационной катастрофы.Шёл второй год страшной трагедии.Воспитание и характер Коваленко были таковы, что он не задавал лишних вопросов тогда, когда нужно было действовать. Говорит, что в те времена люди воспринимали необходимость как данность. Даже на войну в Афганистан молодые люди в очереди становились.И хотя был гражданским человеком, Виктор снова сделал шаг вперёд.Особая развилкаОтряд водителей был сформирован из работников транспортных предприятий. Всего набрали 80 человек. От луганского автопарка в ликвидаторы последствий аварии записались два шофёра.— Мало кто работал на львовских автобусах, в основном — на более современных Икарусах, — вспоминает Виктор Васильевич. — Меня рекомендовали и Виктора Ивановича Зелючего. Он был на много старше меня. К сожалению, лет через пять после возвращения из Чернобыля умер……Собрали всех, посадили в два больших автобуса и повезли — до Киева. Переодели в форму синего цвета с нашивками «Пассажирский автотранспорт». Затем автобусы развели по двум дорогам: один покатил в «чистую зону», а второй, в котором ехал Коваленко, — в  «грязную».Разница в том, что водители из первого работали впоследствии на автобусах, которые возили смены ликвидаторов до пересадочной площадки. А остальным предстояло эти смены доставлять дальше — непосредственно к реакторам.— Нас поселили в детском садике в небольшом посёлке энергетиков, — говорит Виктор Коваленко. — Волей случая мы попали на более опасный участок работы, чем наши коллеги. Но никто не спорил. Да и не все, наверное, осознавали реальную степень риска.Пресса тех времён писала что-то вроде этого: колхоз такой-то отметил годовщину аварии на АЭС тем, что заготовил больше фуража, надоил ещё больше молока. Причём, многие хозяйства находились не за горами от радиационных полей.Мне были понятны последствия катастрофы. В школе учили гражданской обороне, в армии — методам защиты. Но масштабов, наверное, не осознавал. Ситуация прояснилась, когда прибыли в зону отчуждения. Первое, что увидел на её границе, — плакат: вы въезжаете в 30-километровую зону, где действуют решения, принимаемые Правительственной комиссией. Чрезвычайная ситуация требовала соответствующих мер.Гражданским было легчеИнтересно, что в чернобыльской зоне Виктор Коваленко оказался снова в паре со своим братом Василием. Эдакий семейный подряд: и в армии, и в зоне ЧС, и… на службе в органах внутренних дел. Василий, ставший милиционером патрульно-постовой службы, на полгода был направлен на ликвидацию последствий аварии. А Виктор свяжет свою судьбу с правоохранительными органами спустя год после возвращения из Чернобыля.— Мы общались с братом, и я знал, что сотрудникам милиции в тех условиях было сложнее, — говорит Виктор Васильевич. — Они несли обычную службу: например, патрулировали ограждения, следили за порядком. Находились там, куда не всех гражданских допускали.Мы жили, можно сказать, в тепличных условиях. Отлично питались. Сложно было только с водой, минералку приходилось экономить. Ходили в столовую, которая располагалась в бункере непосредственно на станции. Считалось, что она самая чистая. Везде вёлся строгий дозиметрический контроль.Вопреки расхожему мнению о существовании «алкогольной радиационной терапии», в зоне на самом деле действовал сухой закон. Транспорт досматривался, провезти спиртное было просто невозможно. За время командировки я не видел, чтобы кто-то выпил хоть грамм водки.Наиболее памятным для командированного Коваленко стал первый рабочий день. Едва успев положить вещи в детсадике, водители отправились в рейс. Ровно в час дня нужно было везти смену ликвидаторов на АЭС.«Челленджер» — не значит роковой— Прибыли мы на пересадочную площадку в поле, — говорит Виктор Васильевич. — Её разделяла рампа (ограждение). С одной стороны подъезжали «нормальные» автобусы: с госномерами, ухоженные. А с другой в плотном ряду стояли наши: без номеров, помятые, расписанные надписями вроде «Коля плюс Оля», «Челленджер», а то и «Не забуду мать родную»…Номера на бортах начертаны, будто на танках. Эти машины ходили только в зоне отчуждения, и были обречены. Они быстро набирали максимальную дозу, и их отправляли в могильники. Там автобусам срезали крыши, а затем их раскатывали в «блинчики» металлолома тяжёлые гусеничные монстры.Механик говорил так: вода, масло, бензин. И не мешай машине работать. Ту, которая не заводились стартёром, толкал бампером другой автобус. Потому практически все ЛАЗы были помяты.Основной маршрут с пересадочной площадки до АЭС — 17 километров. Задача — быстро доставить одну смену, забрать другую. Перед высадкой — 2 ведра воды на пол, чтобы пыль нейтрализовать. Курьёз в том, что у львовского автобуса есть неподходящая к ситуации особенность: в конце салона своей жизнью живёт духовка, гоняющая воздух в постоянном режиме.Сел я за баранку, смотрю в зеркало: за спиной рассаживается смена — будто инопланетяне, запеленатые в белые одеяния, в шапочках и в защитных масках. Через 3 километра вижу — пункт обработки: солдаты в противогазах в защитных костюмах с брандспойтами в руках. Мытьё. Проверка уровня радиации.А как же мы, водители? Только на входе в здание АЭС спросили про маски. Сказали, ничего страшного. Но со средствами защиты, конечно, спокойнее. Маски выдали, и стали новобранцы от старожилов неотличимы.Сделали ещё один рейс. Снова череда дозиметристов. Если после мойки зашкаливает, повторный душ. Радиация не сбивается? Тогда смена пересаживается в другой транспорт, а этот автобус — в могильник.Ежедневная задача была: быстрее доехать до АЭС и вернуться назад, чтобы меньше находиться в зоне. Ехать приходилось на максимальной скорости. Трудно было поверить в реальность того, что помятые-побитые ЛАЗы, часто без глушителей, под рёв двигателей с вырывающимся из обрезанных труб огнём, разгонялись под 120 км/час.При этом от выполнения правил дорожного движения водителей никто не освобождал. ГАИ вела контроль даже с вертолёта.Тех событий не забытьМесяц, который Коваленко провёл в командировке, пролетел быстро. Работа, поначалу казавшаяся экстремальной, стала обыденной. Коллеги в ожидании новой смены на АЭС успевали даже рыбу в обводном канале поудить — страсть рыбацкую утолить. Не для ухи, конечно.Таблетка-накопитель дозы радиации, которую выдали недели через полторы после приезда и забрали за неделю до отъезда, показала невыразительные ноль целых с чем-то бэра. Домой Виктор вернулся в бодром здравии и с чувством выполненного долга.Продолжил работу на своём ЛАЗе в автопарке. А затем решил снова испытать себя — связал жизнь с органами внутренних дел, стал сотрудником Госавтоинспекции.В 1996 году Виктор Коваленко пришёл на службу в московскую милицию. Познакомился здесь с коллегами — участниками ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС.— К годовщине трагедии на Чернобыльской АЭС столичное управление ГАИ подготовило свою небольшую памятную акцию, — рассказывает Виктор Васильевич. — Наши сотрудники восстановили 30 ретромашин, среди которых есть пожарный автомобиль Магирус. Пожарная служба, входившая в систему МВД, внесла значительный вклад в ликвидацию последствий атомной аварии. На мероприятии, посвящённом 30-летию со дня катастрофы, мы представим эти автомашины, чтобы вместе с ветеранами вспомнить о тех событиях. Алексей ГОЛОЛОБОВ,  фото автора и из архива Виктора КОВАЛЕНКО газета "Петровка,38"